* * *

Максим не мог заснуть очень долго. Переживал из-за Юли, пытался поставить себя на ее место. Получалось плохо. Его родители ссорились нечасто и мириться старались едва ли не сразу после ссоры. Мама старалась многое свести к шутке. Или прямо заявляла, что злится и неплохо бы оставить ее в покое, пока не получили все, кто пристает. Отец говорил мало. Он мог занудно отчитать, а мог и взорваться моментально, выплеснуть гнев взмахом рук или вскриком, впрочем, не задевая никого, а потом перейти чуть ли не на шепот. Но опять же редко.

А Юльку послушать: каждый день баталии. Неудивительно, что ей хочется то у бабушки пожить, то примерить на себя чужую личину. И не поможешь ничем. Только разговоры разговаривать. Или отвести за ручку к школьному психологу, пусть посоветует что-нибудь? Да Юлька не пойдет ведь. Заартачится. Найдет тысячу причин.

Или, может, поговорить с ее родителями?

Подкараулить отца, чтобы обсудить все по-мужски… А, черт! Юлька же сказала, что он теперь живет у бабушки. Значит, облом.

А с Юлькиной мамой, наверное, поговорить не получится. Она до сих пор здоровается с Максимом таким тоном, словно он ни на день не повзрослел со времен детского сада, и приторно-сладко улыбается. Ладно, хоть по головке не треплет и конфетами не угощает. С нее станется!

И своих родителей не попросишь поговорить. Если бы еще жили рядом, как ссорятся, слышали. А то: «Ваша деточка на вас жалуется. Уж ведите себя приличнее» – маразм полный.

Короче, сам придумал пару идей, сам их забраковал.

От тяжелых мыслей и подушка казалась жесткой. Максим взбил ее как следует. Перевернул пару раз. Встряхнул одеяло – не помогало. Сон не шел.

Тогда парень просто лег на спину. Так было видно темнеющее небо и верхние окна в многоэтажках напротив. Свет горел почти во всех, несмотря на позднее время, но, по какому-то странному совпадению, стоило взглянуть на любое окно, оно гасло. Максим переводил взгляд сначала непроизвольно. А потому уже начал делать это целенаправленно, стараясь избегать соседних, перескакивая через этажи и подъезды. Почти стопроцентное попадание! Надо же!

Может, он телепат? Или этот, который может влиять на расстоянии – забыл, как называется?

Вскочив, пошлепал к Маше. Дверь в ее комнату была прикрыта, но из щелей пробивался свет. Значит, не спит пока. Тихо поскребся.

– Заходи, – пригласила сестра.

Она сидела в пижаме на диване с ноутом в руках. Рядом стояла тарелка с фисташками и лежали открытые тетради.

– Не помешаю?

– Все равно мозги уже не работают. – Маша освободила местечко на диване для братишки. – Чего не спишь?

– Не могу.

– Стареешь, – засмеялась тихонько. – Или влюбился.

Смеха Максим не поддержал. Но и спорить не стал, пусть болтает, что хочет, не всерьез же.

– Я соседние окна гашу.

– Чего? – вытаращила глаза сестра. – Камнем в форточку, что ли?

– Да нет! Вон, смотри. – Парень подскочил к окну. – Верхнее крайнее. Смотри, сейчас потухнет… – Он возбужденно дернулся вперед, но прошло уже несколько секунд, а свет все не выключался. – Сейчас!.. Сейчас… Блин! Совпадение – не закономерность. Знал же.

– Закон подлости, – резюмировала Маша, подойдя сзади и хлопнув по плечу. – Когда особо не стараешься, получается, но стоит пожелать всерьез, тебя щелкают по носу – не задирайся!

Максим мотнул головой и вздохнул. Маша права. Можно вспомнить тысячу примеров, когда желанное становилось недостижимым, и наоборот. Может, и Юльке посоветовать просто не переживать так сильно из-за ссор родителей? Пока зацикливается на них, будет чувствовать себя хуже некуда, хотя ее вины нет. А два не слишком довольных жизнью человека все-таки меньше трех. Такая вот простая арифметика.

Мама отправила Юльку в школу, выписав справку и сопроводив словами, что температуры нет, значит, нечего просто так дома прохлаждаться. Нервничала и огрызалась, поэтому лучше с ней было не спорить. Даже с бабулей по телефону разговаривать не стала. Просто закричала:

– Не твое дело! – и бросила трубку.

Папа дома не появлялся и Юльке больше не звонил. Впрочем, она тоже не хотела с ним общаться. Главное, что жив-здоров. Максим посоветовал не вмешиваться в отношения родителей: мол, люди они взрослые, а она запросто может оказаться между двух огней.

Юлька сначала подумала, что хорошо ему так рассуждать – сам же говорит, что его родители редко ссорятся, – а потом решила, что разумное зерно в его совете есть. В конце концов, и бабуля так считает: если не можешь изменить обстоятельства, измени к ним отношение. А помирить мать и отца – задача невыполнимая. По крайней мере, на данном этапе.

Топая в школу, Юлька обдумывала все прочитанные за вчерашний день советы по сближению людей: общее дело (Ага, как в Простоквашино.), общая радость (Родители, я выхожу замуж! Вы рады? Хи-хи.), общее горе (А это вагоном к радости, потому что замуж в пятнадцать в двадцать первом веке не актуально.), совместное путешествие (Поехать на море было бы круто, но в семье режим жесткой экономии.). И это только запомнившиеся. Еще добрый десяток выскользнул из памяти, не оставив никаких эмоциональных откликов. По мнению Юльки, все советы были полной ерундой. Людей притягивает друг к другу непонятно что. Иногда ни черт характера общих, ни привычек, ни интересов, а не разлей вода. А кто-то проживает вместе шестнадцать лет и вдруг становится чужим, хотя до этого имелись и общие дела, и горе, и радость, и даже совместные путешествия. Однополюсовыми становятся. Или однополюсными? Как магниты. И отталкиваются.

Поднялся пронизывающий ветер. Юлька поежилась в тепле куртки. Но тут ее внимание привлекли легкие хлопки. Поискав глазами, девушка обнаружила рвущееся со столба объявление: «Пропал человек» – оно норовило улететь, гримасничало чьей-то фотографией и совсем не выглядело трагично. Кто-то надеется и ждет, расклеивает листовки, а Юлька парится из-за родительских ссор.